Лезвие бритвы (Иллюстрации Г. Бойко) - Страница 112


К оглавлению

112

— И все?

— А что еще?

— Ну, говорил он тебе что-нибудь? Предлагал руку и сердце? Целовались?

— Говорил, ну, что в таких случаях говорится: я ему очень нравлюсь, и русские девушки вообще, а я из них самая лучшая, и что я такая веселая и спортивная, — он так и сказал — спортивная, что счастлив тот путешественник, исследователь, у которого я буду спутницей. И потом он поцеловал меня и… и еще раз… и еще раз…

Рита прикрыла ладонями запылавшие щеки.

— Несколько раз поцеловались, так,- деловито выспрашивала Сима,- и гуляли, и говорили, на каком, между прочим, языке?

— Французском.

Рита умоляюще посмотрела на подругу и уловила взгляд Гирина, глубокий, сосредоточенный, показавшийся девушке узким лучом напряженной мысли. Она вдруг встрепенулась и повернулась на винтовом стуле к доктору.

— Взгляните на меня еще раз так,-попросила Рита,- мне почему-то становится спокойней.

— Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, — объявил Гирин.

— В чем? — одновременно воскликнули Рита и Сима.

— Не могу пока сказать,иначе могут быть нежелательные последствия.Скажите, вы бы не познакомили меня с вашим археологом?

Рита кивнула головой:

— Мы должны с ним пойти в Дом дружбы, он обещал показать мне выставку фотографий какого-то своего знакомого.

— Ну, это самое лучшее. Дайте нам знать когда, и мы с Симой «случайно» вас там встретим. Только ему ни слова обо мне не говорите, особенно что я психолог. И старайтесь не смотреть ему в глаза, когда он говорит вам что-либо. Смотрите на его плечо, заставьте себя. Если он будет сердиться, повышать голос — не обращайте внимания.

Вильфрид Дерагази непринужденно сидел в удобном кресле одной из гостиных Дома дружбы. Как отлично воспитанный человек, он позволил себе лишь едва заметно разглядывать своих собеседников, пряча насмешливую искорку в своих глубоких темных глазах.

Рита сидела как на иголках, то заливаясь краской, то бледнея. На Гирина Дерагази почти не обращал внимания, следя сквозь голубой дымок египетской сигареты за Симой, которая с момента условленной встречи целиком захватила его внимание. Сима задавала вопрос за вопросом на своем медленном и слишком мягком английском языке. Гирин, внимательно следивший за всем, заметил, что и Сима, душевно куда более стойкая, чем Рита, постепенно подпадает под влияние притягательной личности археолога.

«Пора!» — решил он, собирая всю свою нервную силу для предстоящего поединка. Он знал уже, с кем имеет дело, но это не облегчало задачи.

— Скажите, уважаемый профессор,-обратился Гирин к Дерагази, выбрав момент, когда археолог ответил Симе на какой-то вопрос и устремил задумчивый взгляд на ее скрещенные в щиколотках ноги,- с каких пор в археологическом институте принято…- тут Гирин сделал нарочитую паузу и, устремив на лепной потолок безразличный взор, закончил:- обучение современным методам внушения? Или это в зависимости от личного дарования?

Сима и Рита, удивленные вопросом Гирина, увидели его поразительный эффект. Дерагази выпрямился в кресле, опустив сигарету и разом утратив свою изящную небрежность. Челюсти профессора сжались, ноздри раздулись, и он весь подался вперед. Гирин не дрогнув встретил его взгляд. Сима похолодела, увидев совсем нового, незнакомого ей человека, властного, приказывающего, почти торжествующего.

— Вы не ответили мне! — требовательно и раздельно сказал он.

— Что, я не понимаю вас? — резко спросил Дерагази.

— Нет, вы все прекрасно понимаете!Зачем вам это?Покорять женщин? Только? — отрывистые английские слова били точно ударами плетки.

— Нет! Нет! Нет! — это было сказано на неизвестном Гирину языке, но тот понял.

— Цель?! — еще более резко спрашивал Гирин. — Говорите!

Дерагази смертельно побледнел. Археолог уставился на Гирина, глубоко и медленно вдыхая воздух через раздутые ноздри. Его противник сидел спокойно, но окаменевшие мышцы шеи и напрягшиеся, точно для подъема тяжести, плечи выражали его усилия.

Сима и Рита как-то всей кожей чувствовали происходившую борьбу. Непривычное оцепенение сковало их, как будто перед ними происходило нечто ужасное. Сима со страхом заметила, как глубоко и сильно избороздился морщинами лоб Гирина. Она чувствовала, что ее друг близок к пределу чего-то, но что это было — Сима не понимала. Ее одолевало дикое желание закричать, и в то же время непонятная сила удерживала ее от этого. Рита закрыла глаза и все ниже опускала голову.

Тихий злобный стон прорвался сквозь стиснутые зубы Дерагази. Краска возвращалась на его лицо, дыхание сделалось незаметным. Бархатистые ресницы опустились, и тело обмякло. Археолог откинулся в кресле, но Гирин остался в прежней, окаменелой позе.

— Цель? — повторил он вопрос. Любезная и вместе с тем жестокая усмешка раздвинула хорошо очерченные губы Дерагази.

— Власть! Отрада власти над человеком… женщиной, которая иначе бы не покорилась.Чувствовать ее гибким стебельком,а себя ветром свободным,могучим. Захотел — и она упала, захотел — и отбросил носком ботинка, захотел — и приползет на животе, целуя руки…

Легкая судорога отвращения тронула щеку Гирина. На одно лишь мгновение. Не отрывая взгляда от Дерагази, он погружал его, точно штык, в обмякшее тело своего противника.

— А еще? Наука- знаю! Женщины- тоже знаю! Но откуда приходит главное в вашем мире — деньги? Откуда? Говорите! Только откровенно! Сядьте удобнее, курите, вы у доверенного, надежного человека.

Вильфрид Дерагази улыбнулся,и прежнее превосходство, казалось, вернулось к нему. Он извлек из очень плоского, полированного, точно зеркало, портсигара новую голубоватую сигарету, на этот раз не предлагая никому из присутствовавших. И стал говорить с той нагловатой откровенностью, свойственной преуспевающим дельцам в кругу своих людей, которых они считают менее способными и удачливыми:

112